Главная / Статьи / Родным и близким / Иные зависимости / Наркотики - субкультуры - секты - экстремизм - терроризм... Кто готовит социальные потрясения для России?

Наркотики — субкультуры — секты — экстремизм — терроризм… Кто готовит социальные потрясения для России?

08.02.2022

Часть 2. Ученические коллективы и окружающий мир: риски личностного становления и способы их коррекции …

Полная версия доклада Н.В. Каклюгина, кандидата медицинских наук, врача психиатра-нарколога, председателя регионального отделения Общероссийской общественной организации «Матери против наркотиков» в Краснодарском крае на пленарном заседании Всероссийского научно-педагогического форума «Современный ребенок: какой он?»,

г. Челябинск, 27 марта 2018 г.

Часть 1. Теория заговора или …: http://ruskline.ru/analitika/2017/09/25/narkotiki_subkultury_sekty_ekstremizm_terrorizm_kto_gotovit_socialnye_potryaseniya_dlya_rossii/

Аннотация. В настоящее время с учетом нарастающего уровня алкоголизации и наркотизации подрастающего поколения россиян, вовлечения их в деструктивные интернет-сообщества и агрессивные субкультуры экстремистской направленности, все более актуальным становится вопрос формирования единой концепции профилактики девиантного поведения детей и подростков, исходя из принципов комплексного методологического подхода, определяющего любое наркологическое расстройство, будь то химическая аддикция (алкоголизм, наркомания, токсикомания), либо нехимическая аддикция (игромания, лудомания, зависимость от социальных сетей, сетевых компьютерных игр и т.п.), как био-психо-социо-духовное расстройство личности.

Медико-биологическая парадигма формирования синдрома зависимости от психоактивных веществ изучена и осмыслена отечественной и зарубежной наукой в полном объеме. Исследования проводились систематически и многосторонне еще с 70-х годов прошлого века. Социальный аспект этиологии различных форм зависимого поведения также подробно описан в специализированной научной литературе в России и за рубежом.

При этом концепция механизмов развития химической или нехимической форм аддиктивного (зависимого) поведения, следовательно, и психолого-педагогической коррекции данного феномена, обоснование эффективных мер профилактического характера в группах риска из числа аддиктов с точки зрения социальной психологии и духовно-нравственной позиции традиционных религиозных конфессий, в первую очередь Русской Православной Церкви Московского Патриархата, в полной мере не проработана и не обоснована.

В отечественных специализированных научных изданиях за редким исключением отсутствуют обзоры и научные статьи с описанием практического опыта и полноценным обоснованием такого рода деятельности, способной сократить степень деструктивного влияния на детско-подростковое сообщество в ученических коллективах через различные интернет-сообщества, определенные лица и организации.

Автор посчитал необходимым и своевременным посвятить данную работу реализации вышеуказанной задачи.

Ключевые слова: девиантное поведение, аддиктивное поведение, личностные риски развития, зависимый тип личности, алкоголизм, наркомания, химическая зависимость, нехимическая зависимость, социальные сети, «группы смерти», инфантилизм, гедонизм, аномия, тоталитарный деструктивный культ, секта, субкультура.

ВВЕДЕНИЕ

Вот уже почти как 30 лет в России происходят выраженные, глубинные изменения в культурной, духовной, политической, социальной и экономической сферах. Среди них есть те, которые способствуют позитивным изменениям в стране. Но вместе с тем возникли и продолжают иметь место быть сугубо отрицательные моменты, в частности, касающиеся системы образования. Это, прежде всего, отсутствие четко обозначенной системы воспитания, редуцирование самого понятия «воспитание» до идеи «адаптации к социуму», вытеснение воспитательного процесса в систему дополнительного образования и коммерциализация последней, несоблюдение принципа культуросообразности в воспитании, проникновение в школу идей половой распущенности, потребительства, где-то даже эзотерики и оккультизма, и тому подобных деструктивных явлений [12] В одной из своих работ член-корреспондент Российской академии образования, доктор педагогических наук, профессор, заведующий кафедрой управления педагогическими системами Волгоградского государственного педагогического университета В.В. Сериков абсолютно четко показывает нам ключевые проблемные точки, на которые всему экспертному сообществу, теоретиками и практикам необходимо обратить особое внимание: «Сегодня уже достаточно ясны суть и истоки кризиса, охватившего отечественную систему воспитания… Во-первых, это – кризис целей, поскольку утрачено однозначное представление о человеке, которого мы хотим воспитать. Во-вторых, кризис мировоззренческий, поскольку … всплыли «вечные вопросы» об отношениях человека и общества, индивидуального и социального, жизни и ее смысла. В-третьих, налицо кризис теории, которая пока еще не может объяснить и упорядочить многообразие фактов и воспитательных концепций… Неразработанность теории, естественно, порождает и содержательно-методологическую необеспеченность воспитания. В-четвертых, мы являемся свидетелями кризиса компетентности воспитателей…» [2].

Российское общество переживает уже не первый десяток лет серьезный глубинный духовно-нравственный кризис. Данная ситуация является отражением перемен, произошедших в общественном сознании и государственной политике. Российское государство лишилось официальной идеологии, общество – духовных и нравственных идеалов. Сведенными к минимуму оказались духовно-нравственные обучающие и воспитательные функции действующей системы образования. Следствием этого стало то, что совокупность ценностных установок, присущих современному массовому сознанию (в том числе детскому и молодежному) во многом деструктивна и разрушительна с точки зрения развития личности, семьи и государства [16].

Прошло уже более 20 лет, как профессор И.А. Невский указывал нам, следующему поколению педагогов, врачей, психологов на опасность дефицита духовности в образовании подрастающего поколения. В частности, он писал следующее: «Об этом говорилось на научном симпозиуме в Праге в 1991 г., посвященном философии образования в XXI в. Единодушно признавалось, что европейская школа в лучшем случае учит знаниям, но не ценностям и нормам. Знания, лишенные ценностного отношения, аксиологической характеристики, способны обслуживать самые различные цели, антигуманные в том числе. Учебная, трудовая деятельность, лишенная личностного смысла и ценности, способна вызвать лишь отвращение и стремление избегать их любыми путями. Если они и способствуют развитию интеллектуальных качеств индивида, то не сопровождаются развитием духовным или даже ведут к духовной деградации. Эта проблема не новая. Она активно обсуждалась в конце XIX – начала XX в. Гуманистические традиции русской школы основывались на воспитании таких духовных, нравственных ценностей, как честь, благородство, верность слову, долг, личное мужество и других» [38].

При этом, в противоположность прошлой культурно-образовательной и духовной традиции, жажда ощущения страстных переживаний человеком все больше и больше охватывает мир. Не является исключением и Россия. Один из наиболее объективных показателей, отражающих эту сферу – потребление наркотических средств и психотропных веществ, а также уровень совершаемых преступлений, связанных с их незаконным оборотом. Достаточно взглянуть на показатели госпитализации наркозависимых с острыми психотическими расстройствами. Так, особое внимание из опубликованного в 2016 году филиалом ФГБУ «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени В.П. Сербского» – Научно-исследовательским институтом наркологии статистического сборника «Основные показатели деятельности наркологической службы в Российской Федерации в 2014-2015 годах» [39], обращает следующий момент: «В 2009-2015 гг. наблюдается рост числа госпитализаций больных психозами, связанными с употреблением наркотиков: увеличилось как их абсолютное число (с 782 человек в 2009 г. до 6505 в 2015 г., т.е. более чем в 8 раз), так и относительный показатель (с 0,55 в 2009 г. до 4,4 на 100 тыс. населения в 2015 г.)». В большей своей части, как известно специалистам, психозы дает прием новых синтетических наркотиков типа «соли» и «спайсы». Имеются в виду новые психоактивные вещества, разрабатываемые с целью обхода действующего законодательства, синтетические заменители какого-либо натурального наркотика, либо близкие, но не идентичные по строению вещества, как обладающие, так и не обладающие сходной психотропной активностью. Если же вспомнить времена почти тридцатилетней давности, то сопоставление показателей впечатляет. В 1990 году в России диагноз «наркомания» был поставлен 4,6 тысячи человек, в 1996 году – уже 30,4 тысячи, в 2000 году – 73,3 тысячи, а в наши дни уже около 400 тысяч человек. В соответствии с ростом количества наркозависимых растёт и число выявленных преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков. Если в 1990 году их в РСФСР было зарегистрировано около 16 тысяч, то, к примеру, в 2009-м – уже 238,5 тысячи, то есть в 15 раз больше. И с каждым годом их число неуклонно растет, причем в реальности таких преступлений совершается на порядки больше, поскольку каждый факт приобретения наркоманом очередной дозы – уже преступление со стороны наркодилеров.

Рост количества преступлений, связанных с куплей-продажей наркотиков и их прекурсоров в России, а также имущественных преступлений, совершаемых наркозависимыми лицами с целью добычи средств на приобретение очередной дозы наркотика, свидетельствует о ежегодном неуклонном повышении уровня опасности наркопреступности для общества. В первую очередь основной удар приходится на подрастающее поколение – молодежь в возрастных группах 12-18 лет. Согласно данным современных статистических наблюдений соответствующих надзорных служб, «рабство страсти и греха», назовем всё это так, одерживает верх над здравым смыслом нашей молодежи.

По данным того же статистического сборника федерального НИИ наркологии, продолжает возрастать общий показатель первичной обращаемости лиц с наркологическими расстройствами среди подростков. Их число возросло на 80,9%. Цитата: «…За последние 5 лет показатели госпитализации подростков многократно возросли в большинстве диагностических групп. Так, обращаемость по поводу психозов, связанных с употреблением наркотиков, увеличилась в 8 раз, каннабиноидной зависимости – почти в 6 раз, зависимостью от психостимуляторов – в 10 раз, от других наркотиков и полизависимости – почти в 5 раз. Частота госпитализации подростков с острой интоксикацией и пагубным употреблением наркотиков возросла в 5 раз. Единственный показатель, который проявил тенденцию к снижению – это показатель госпитализации подростков с опиоидной зависимостью, который уменьшился в 3,4 раза Это связано с дороговизной этих наркотиков. В целом, подростки с психическими и поведенческими расстройствами, связанными с употреблением наркотиков, в 2015 г. госпитализировались в 5 раз чаще, чем в 2011 г., при этом величина показателя соответствует уровню 2007-2008 гг.… Особенно настораживает наблюдаемое в последние 5 лет многократное увеличение показателей госпитализации у подростков с наркоманией, психозами, связанными с употреблением наркотиков, острой интоксикацией и пагубным употреблением наркотиков» [39].

Мощным стимулом к наращиванию антинаркотического потенциала государственных служб и усилению координации их деятельности явилось утверждение 9 июня 2010 года Президентом Российской Федерации Д.А. Медведевым подготовленной аппаратом Государственного антинаркотического комитета совместно с экспертным сообществом Стратегии государственной антинаркотической политики Российской Федерации до 2020 года (далее – Стратегия) [46]. Генеральной целью Стратегии является существенное сокращение незаконного распространения и немедицинского потребления наркотиков. Раздел IV Стратегии «Совершенствование системы мер по сокращению спроса на наркотики» описывает механизмы реализации данного направления, которые в настоящее время признаны одними из основных в антинаркотической политике. Среди ключевых угроз в данном разделе документа обозначены в том числе следующие:

  1. Смещение личностных ориентиров в сторону потребительских ценностей;
  2. Недостаточно широкий для обеспечения занятости молодежи спектр предложений на рынке труда, низкие возможности трудоустройства;
  3. Недостаточно эффективная организация досуга детей, подростков и молодежи;
  4. Низкая доступность образования, особенно в сельской местности.

В отношении пунктов 2-4 необходимо отметить, что с 2009 года они остались все так же актуальны и злободневны. В первую очередь речь идет о «социальных лифтах» для молодых людей из удаленных от крупных населенных пунктов районов. Их отсутствие во многом предопределяет один из ключевых личностных кризисов – самоактуализации, самоопределения в выборе направления приложения собственных полученных в процессе учебы и жизни знаний, навыков и умений с наивысшим коэффициентом полезного действия для общества. И для себя. Но здесь речь идет о более старшей возрастной группе молодежи, поэтому не буду более подробно на этих моментах останавливаться. В деталях они изложены в части 1 авторского аналитического материала «Наркотики – субкультуры – секты – экстремизм – терроризм… Кто готовит социальные потрясения для России?», опубликованной осенью 2017 года [19].

Что касается более младших возрастных групп учащихся, из которых в будущем и вырастают те самые подростки-алкоголики, наркоманы, несовершеннолетние потребители всевозможных «запретных плодов удовольствия», то мы должны учитывать в своей профилактической работе с данным контингентом ряд определенных специфических моментов, чтобы сформировать у детей стойкое неприятие ни к химической аддикции, зависимости, ни к иным несвойственным нормативному поведению человека деструктивным ненормативным пристрастиям и увлечениям.

В пункте 25 раздела IV вышеуказанной Стратегии государственной антинаркотической политики Российской Федерации до 2020 года – базовом документе для всех министерств и ведомств, участвующих в реализации антинаркотических профилактических программ в России – среди основных задач, которые необходимо решать в данном направлении в соответствии с вышеописанными угрозами стоит следующая: формирование психологического иммунитета к потреблению наркотиков у детей школьного возраста, родителей и учителей в организованных и неорганизованных группах населения.

Как мы все прекрасно понимаем, во-первых, иммунитет должен быть не столько к потреблению наркотиков, сколько к девиантному, отклоняющемуся от нормы, или ближе к нашей теме – зависимому поведению. Что же это за поведение? В одном из своих интервью главный нарколог Сибирского федерального округа Андрей Анатольевич Лопатин очень точно и емко охарактеризовал его: «Подражание знаменитостям, заимствование примеров – самый простой путь компенсации собственной неполноценности. Но лишь на мгновение. И современный молодой человек – как правило, тяжелый невротик, инфантильный по своей сути, – включается в гонку, повторяя навязчивые действия снова и снова … … … Материально они вроде бы здесь, но фактически отсутствуют. Такое расщепление, безусловно, серьезно отражается на психическом и физическом здоровье. Этими людьми очень удобно управлять, они послушны, не спорят, не возмущаются. У них хаос в голове, они размыты и не цельны, без стержня, без собственного «я». Отсутствует и понимание формирования некоего единства личности. Мужского начала и, соответственно, мужчины. Женского начала и, соответственно, женщины. Идет уплощение, попытки подогнать всех под один шаблон, когда люди одинаково думают, одинаково одеты. Посмотрите, как изменилась мода. Какие-то тапочки, узенькие брючки, куцые курточки и пиджачки… Не всегда с первого взгляда можно понять, кто перед вами – женщина или мужчина. Некий средний род. Такой человек легко вписывается в институт формирования зависимости. И легко меняет одну зависимость на другую» [40]. Таким образом мы подходим все ближе к такому понятию как аддиктивная, зависимая личность и аддиктивное, в русифицированном варианте – зависимое поведение.

Однако, сначала имеет смысл более подробно разобрать, каким же образом нашим детям закладывают искаженные стереотипы поведения. Те же гендерные, например – половые роли. Все начинается с раннего возраста. Личностный кризис, хотя мы его не замечаем, преподносится, к примеру, с первым подарком от любящих родителей маленькой дочке – с куклой «Барби». Как известно, кукла нужна девочке для того, чтобы она могла отыграть все моменты ухаживания за ребенком: кормление, пеленание, купание. Девочка куклу, баюкает, расчесывает, лечит, учит ходить, «как мама» катает в колясочке. Кукла – это образ малыша грудного возраста. С ним ребенок отыгрывает, сначала под присмотром родных, а потом уже и самостоятельно, самое важное – умение сохранить потомство. А в какие игры можно играть с «Барби»? Ведь она не грудничок, а взрослая девушка лет 18-25. Получается, что ребенок раздевает и одевает взрослую женщину, но не ребенка. И изучает жизнь взрослой женщины, но не ребенка. Для большей убедительности у «Барби» есть друг «Кен». И вот у ребенка возникает задача поиграть взрослыми куклами, во взрослые отношения. Таким образом «Барби», точнее, ее создатели («made in the USA», естественно) от материнского инстинкта переносят акцент внимания на «построение отношений», уже подсознательно закладывая именно такие роли совсем еще маленькой и впитывающей все «как губка» наивной девочке на перспективу. В итоге девочка не отыгрывает самую важную роль для себя – роль матери. Ведь этот механизм «включается» при игре с милым пупсом, действительно напоминающим младенца, которого необходимо пеленать и кормить. Таким вот образом внедряется искаженное представление девочки о себе и своей гендерной, половой роли.

Какой быть матерью, нежной, заботливой, любящей свое беспомощное ещё дитя ей будет очень сложно понять, прочувствовать рядом с оформленной пышногрудой пластиковой «эротической» куклой. Для которой обязательно нужны шикарные наряды, дом, убранство в нем, автомобиль и друг «Кен». Которому также нужна масса средств для обеспечения комфортной жизни. Жизни в роскоши. Это программирование начинается с детства на куклах и далее продолжается в подобных же мультипликационных фильмах и журналах о похождениях Барби, пропагандирующих то же самое. Особо на этом поле выделяется кинокомпания «Walt Disney», ежегодно выпускающая массу подобных мультсериалов и кинолент для детей и подростков. В них персонажи, считающиеся по сюжету положительными, демонстрируют крайнюю степень невоспитанности (кричат, швыряют вещи, бранятся, ведут себя развратно), но такие их действия преподносятся как «борьба за справедливость», «отстаивание своих убеждений», «свобода личности». Что формирует у зрителя-ребенка (если рядом с ним во время просмотра не присутствует взрослый адекватный человек) искаженные представления о норме и патологии тех или иных стереотипов поведения человека в обществе. Вот вам и, казалось бы, просто кукла Барби…

И это лишь один частный пример массы подобных систем программирования детей для искусственного создания в их жизни личностных кризисов на основе фрустрации – неудовольствия от того, что имеют, и жаждой иметь значительно больше.

Другой пример из мира кукол, на котором уже воспитали одно поколение детей и продолжают воспитывать следующее, формируя будущий личностный кризис. Куклы из серии «Monsters High» («Школа монстров»), которые многие родители до сих пор считают вполне «безопасными» и даже «добрыми» и «симпатичными». Производители торговой марки уже не первый год расширяют ассортимент и выпускают огромное количество атрибутики с изображениями этих кукол: одежду, школьные принадлежности: ручки, тетради, ранцы, пеналы; аксессуары для кукол-монстров: домики, мебель, гробики, дневнички. Ну и конечно мультфильмы и журналы о похождениях этих с виду страшных кукол, но, как подсказывают создатели этой серии, очень добрых и борющихся с несправедливостью и злом в мире… Вряд ли найдется девочка 5-12 лет, которая не знала бы об этих «куклах». Глядя на одну из типовых игрушек данной серии, нетрудно себе представить, каким образом все они влияют на психику ребенка. Вопрос деструктивного воздействия стоит здесь чрезвычайно остро.

Однако, стоит все же более подробно остановиться на том, к чему приводит увлечение детьми данным торговым предложением. Для этого обратимся выборочно к комментариям А.С. Дубровой – коррекционного педагога с 14-летним стажем, из которых около восьми лет она имеет опыт работы с детьми в дошкольных образовательных учреждениях. В своей статье «Мама, купи мне монстра» автор очень верно расставил все акценты. Цитаты выборочно: «Удовольствие от игры в памяти ребенка сольется с содержанием игры. Это означает, что в памяти вашей дочери прочно засядет ощущение: “быть мертвым – это интересно, это весело”. Подобного рода информация может всплыть из памяти в любой момент. Если ребенок запомнил, что с удовольствием играл в смерть и это было не страшно и забавно, то, возможно, когда он столкнется с серьезными жизненными проблемами, самым естественным выходом для него станет суицид. Куклы-мертвецы отнимают у ребенка естественный страх смерти, ощущение границы, перед которой нужно остановиться. А значит, безопасное поведение ребенка будет под большим вопросом… Когда и как это ружье «выстрелит», никому не ведомо (прим. авт. – вспомним «группы смерти» и массовые суициды в первую очередь именно девочек). На это накладываем манеру персонажей “Monsters High” украшать себя: раскрашенные яркими полосами волосы или волосы неестественно розового, красного, фиолетового цвета, размалеванные лица, подчеркнуто кричащий макияж, пирсинг, множество сережек, навешенных на уши, огромное количество броских аксессуаров, татуировки на руках, лице и по всему телу, микро-юбочки, сетчатые колготочки, обтянутые округлости на груди, высоченные каблуки, одежда и прочие вещи в стиле самых дешевых проституток, густо усыпанные стразами. Помните? Моя кукла – это я. Вот что ваша дочь усвоит как эталон красоты… А если у куклы клыки? Значит, она может кусать. Следовательно, и я обладаю такой возможностью. Идем далее. Что еще есть у кукол-монстров? Кошачьи когти, уши и хвосты, рога, шрамы, грубые швы, торчащие из тела болты, голые черепа, паутина на теле, татуировки… Представьте себе: ваш ребенок постепенно впитывает в себя ощущение, что и он должен так выглядеть… Когти, клыки и рога – это символы агрессии, это возможность причинять вред тем, кто мне не нравится. Значит, я обладаю такой возможностью – делает незаметный вывод бессознательная часть личности вашего ребенка… куклы “Monsters High” воспитывают в детях агрессию и ощущение «я имею на это право». Закладываются не самые лучшие черты личности: вспыльчивость, злобность, мстительность, дерзость. Кого мы вырастим из этих детей? И пока ребенок играет с куклами “Monsters High”, никакие самые мудрые и опытные педагоги своими беседами ничего сделать не смогут.

Потому что для ребенка кукла, по сравнению с педагогом, оказывается на первом месте… Вы включаете ребенку мультики “Monsters High” и не видите в этом ничего плохого? Отлично, послушайте, как они говорят: постоянно употребление слов “жутко”, “смертельно”, “монстрово” в сочетании со словами “красиво”, “стильно» и “модно”. Ваша девочка усвоит, что атрибутика смерти – это очень модно и стильно… Маленький ребенок закладывает в свой светлый внутренний мир смерть и темноту. Совершенно несложно представить, что вслед за этим он спокойно будет интересоваться соответствующей “культурой”: “металлом”, роком и подобной им музыкой, в которой воспеваются смерть, кровь, месть, гнев, ненависть, разрушение, убийства, симпатии к демонам и поклонение антихристу. А заодно употребляются маты и богохульства. Как вам это? Злоба и стремление к смерти – вот как можно обозначить всю “культуру”, посвященную смерти… Вручая ребенку куклу “Monsters High”, мы заранее готовим его к депрессивному мировоззрению, стремлению к смерти, антикультуре и восприятию злобы как проявления силы и самодостаточности. Если я злой, то я победитель – вот логика этого мира».

И далее уже ближе к теме духовности и безнравственности, прививаемой детям через такие «проекты»: «Куклы-монстры создают у ребенка впечатление о том, что мир наполнен реальными монстрами, которые не вызывают у ребенка страха. С духовной точки зрения – это прямая симпатия демонам, бесам и стремление подружиться с ними. С точки зрения психологии, происходит перенос на отношения с людьми: если человек раз за разом совершает преступления или просто безнравственные поступки, но вызывает у меня симпатию – значит, он хороший. Не важно, кто этот человек и чему он меня научит, – важно, что я к нему чувствую. А ведь в подростковом возрасте на такого “друга” напороться проще всего» [13].

Таким образом, становится понятно, что уход из жизни через суицид или встречу с наркотиком через доброго и приветливого наркодилера, то есть, серьезнейшие не то что личностные кризисы, а жизненные испытания закладывают нашим детям еще в дошкольном и раннем школьном возрасте! Об этом нужно говорить родителям, на уровне региональных и федеральных правительств, ограничивая ввоз в страну подобных «произведений искусства» в виде кукол ли, или мультфильмов, предвосхищающих их появление на прилавках российских детских магазинов. Если ребенку после такого «кукольного программирования» в подростковом возрасте предложат «хорошую» таблеточку и ощущения ему понравятся – кто и как сможет доказать ему, что это плохо? Или вдруг ему попадется дурной человек, который научит его плохим вещам и поможет вместе пережить удовольствие от этого? Не поздно ли будет плакать по ночам или воспитывать ремнем? Однозначно, будет уже очень сложно помочь такому запутавшемуся еще в раннем детстве подростку. Точнее, запутанному…

В 2015 году интернет-пространство взбудоражила одна статья просто мамы – неравнодушного человека, который описывает то, что вынес в заголовок: «Поколение женщин с искаженными ценностями». На своем собственном примере. Ее личностный кризис детства теперь срабатывает на ее детях. Цитата: «Наши родители не знали нас. Они не знали ничего о нашем внутреннем мире, о наших мечтах и стремлениях. Они реагировали только на плохое, потому что реагировать на хорошее у них не было времени. Мы тоже не знали их. Мы и не могли их узнать, потому что у нас не было времени на долгие задушевные разговоры, на летний отдых с палатками у реки, на совместные игры или чтение, на семейный поход в театр или парк по выходным… И так мы росли. Так мы взращивали в себе какие-то идеи и представления о будущем, о жизни, о жизненных целях. И в наших умах место для семьи было отведено очень незначительное. Как раз именно такое же, какое мы видели в наших семьях. Ведь чтобы долго возиться с ребенком, играть с ним, нужно любить это делать. Чтобы постоянно каждый день печь печенье и готовить много разнообразной еды, нужно любить это делать. Чтобы уделять время дому – украшать его, убирать, улучшать, создавать уютную атмосферу, нужно любить это делать. Чтобы хотеть жить целями и идеями мужа, переживать за него и его будущее, нужно… любить мужа, а не только себя рядом с ним. Все это прививает дочери мама. Она ее первый и самый главный учитель. Она указывает на жизненные ориентиры. Она учит любить… свою женскую миссию. Она объясняет о важности быть женой и матерью. Она учит любить. И если дочь практически не видела свою мать, а если и видела, то совсем не вдохновляющую на семейное счастье, то как ей самой обрести его?! Мы обречены были растерять свою чистоту и любовь, потому что нас учили только как сделать карьеру. Нас учили, что слово “успех” имеет значение только вне дома, только где-то в казенных стенах. А потом мы тихо плачем над разрушенным браком (которым по счету уже), над отчужденностью детей и каким-то странным ощущением, что кто-то когда-то нас обманул» [5]. Конец цитаты. Лучше и не объяснишь эту цепочку потерянных поколений, заплутавших в жизни и череде «недолюбленности», личностных кризисов своих и своих детей.

ОБЗОР ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Во всей этой сложной системе механизмов вовлечения молодого поколения в потребительское легковесное отношение к жизни и своим родным без страха смерти и повреждения здоровья ключевое слово одно – гедонизм. Гедонизм (от др.-греч. «ἡδονή», «hedone» – «наслаждение», «удовольствие») – этическое учение, согласно которому удовольствие является главной добродетелью, высшим благом и целью жизни. Он есть следствие секуляризации религиозного понимания человека как тримерии «тело-душа-дух», в результате чего телесность и связанные с ней потребности выступают на первый план. С психологической точки зрения культ потребления и доминанты гедонистических установок над социально желательными и одобряемыми – это компенсаторная деятельность духовно бедного индивида, реализующего через потребление свою свободу и свои творческие потенции как личности, ибо ни в какой иной форме сделать это он не в состоянии [15]. Гедонистический подход к жизни целенаправленно прививается молодому человеку через средства массовой информации, фильмы, музыку, публикации в социальных сетях, газетах и журналах, даже во всплывающей неожиданно рекламе на странице учебного сайта. Высокий уровень расходов на навязывание этого определенного, обеспечивающего обеспечивает высокий уровень продаж потребительских товаров и услуг, стиля поведения такой оправдан. Он приносит сверхприбыль разнообразным коммерческим фирмам, компаниям и корпорациям. Достаточно цельно и ярко этот момент изложен в видеосюжете «Семья, культура и антикультура (Что такое семейные ценности и каким образом их пытаются разрушить, влияя на нашу молодёжь?». Это видео сопровождается размышлениями на тему насаждаемых через все виды средств массовой информации контркультурные (субкультурные) антисемейные, антигуманные ценности, выдаваемые при этом за гуманистические идеалы и нормы [41].

Как известно специалистам в области коррекции девиантного, отклоняющегося от нормы поведения, гедонистическая позиция формирует у молодого поколения потребительский подход к жизни в целом, наделяет возможностью в своих поступках руководствоваться исключительно собственными интересами и не считаться с мнением старших наставников, не признавая их таковыми. «Подкачивают» агрессию специализированные сайты, группы в социальных сетях, пропагандирующие культ насилия как символ мужественности и силы, на которую обязательно обратит внимание противоположный пол и оценит. Причем у современного подростка, даже ребенка 8-10 лет, «лайк» в социальных сетях за свою публикацию на личной странице, пусть она и неэтична, где-то и социально неодобряема, вызывает огромный выброс эндорфинов, радости, несоизмеримой с самим фактом его постановки. Все чаще поступает информация, что в интернет выкладываются сцены насилия над кем-то более слабым исключительно с целью заработать побольше «лайков». Так глупо с одной стороны, но так действенно для тех, кто этот ход придумал. Одновременно массово в соцсетях героизируется образ тех подростков в России и за рубежом, которые с оружием в руках пришли в свои школы и совершили акты насилия над учениками и педагогами. Монтируются под соответствующую «эпичную», пафосную музыку соответствующие ролики и активно размещаются в видеоканалах. Таким образом, пошагово, методично в детско-подростковой среде формируются протестные настроения и стремление противопоставлять себя обществу, «выделяться из серой массы», в том числе за счет потребления допинга в виде алкоголя, наркотиков, секса, азартных игр, увлекаться мистическими религиозными культами вплоть до поклонения «сатане» или «антихристу». Совершать для нас с вами бессмысленные, а для них насыщенные неким извращающим все понятия норм морали и нравственности агрессивные противоправные действия, ритуальные убийства, число которых из года в год растет.

Крайне неприятное, тоскливое, вязкое, депрессивное ощущение духовной пустоты, названной австрийским психиатром, основателем Третьей Венской психотерапевтической школы Виктором Франклом «экзистенциальным», то есть, смысловым вакуумом, требует утоления хотя бы химическим ее суррогатом. В результате и формируется так называемое аддиктивное, иначе – зависимое поведение. Начиная с конца восьмидесятых годов в отечественной литературе прочно укрепился термин «аддиктивное поведение», предложенный W. Muller (1984) и M. Landry (1987), под которым понималось злоупотребление различными веществами, изменяющими психическое состояние, включая алкоголь и курение табака до того, как от них сформируется зависимость [26]. В дальнейшем смысл этого термина был уточнен С.А. Кулаковым (1989), который распространил термин «аддиктивное поведение» и на случаи без индивидуальной психической зависимости [29]. Широкое распространение он получил благодаря работе А.Е. Личко и В.С. Битенского «Подростковая наркология» (1991), ставшей настольным руководством для практикующих врачей психиатров-наркологов на многие годы [33]. По определению Ц.П. Короленко и Т.А. Донских (1999), аддиктивное поведение «… начинает управлять жизнью человека, делает его беспомощным, лишает противодействия аддикции» [27]. Близким по содержанию, но более узким по смыслу является термин «наркоманическое поведение», предложенный Б.Е. Алексеевым [3, 4]. Термин «аддиктивное поведение» указывает на то, что речь идет не о болезни, а о нарушениях поведения, о его девиантности, которое необходимо подвергать психолого-педагогической коррекции.

Общечеловеческий опыт, социальные нормы, ценности, знания и способы деятельности усваиваются и личность формируется в общении с другими людьми. Несовершеннолетний аддикт, ставший зависимым от психоактивных веществ, отстраняет себя от этих процессов, перестает обогащать свой жизненный опыт, нарушая тем самым важнейшие функции коммуникации, общения. Возникают взаимные трудности в процессе его совместной деятельности с другими людьми [31]. Естественно, корни проблемы уходят в семью. Все первичные кризисы ребенка происходят именно здесь, поскольку семья – первый институт социализации ребенка с момента его рождения. В семье дети овладевают азбукой человеческого общения, через которую постигают алгебру взаимоотношений [22]. Функциональное назначение семьи складывается из важных составляющих. Чем больше функций у каждой отдельной семьи, тем богаче внутрисемейные отношения. Дисфункциональные семьи разрушают не только отношения, но и личностные свойства. Именно в таких семьях наиболее высока вероятность появления и отягощения личностных рисков развития ребенка. Именно в таких семьях и формируется девиантная личность будущего наркопотребителя или хронического «сидельца» за компьютером в соцсетях, чатах и сетевых компьютерных играх, фаната деструктивной субкультуры или хронического адепта того или иного тоталитарного деструктивного культа.

Обратившись к официальной статистике, можно констатировать, что российская семья не меньше других социальных институтов в наши дни подверглась и продолжает подвергаться различного рода грубым деформациям. Данный факт вполне объясним с научной точки зрения, с точки зрения социальной психологии. Российское общество в целом как часть мирового сообщества, вовлеченного в глобализационные процессы, переживает глубочайший духовно-нравственный кризис. Наблюдаемые экспертами в России и мире процессы расслоения общества составляют основу кризиса социальной сферы, который может быть обозначен термином «аномия». Аномия (греч. «a» – отрицательная частица, «nomos» – закон) – социально-психологическое понятие, обозначающее любые виды нарушений в ценностно-нормативной системе общества. Термин был предложен французским социологом и философом, основателем французской социологической школы Эмилем Дюркгеймом в 1897 году для объяснения отклоняющегося поведения (суицидальные настроения, апатия и разочарование).

Роберт Мертон (1910-2003), один из наиболее известных в научной среде последователей французского социолога и философа, основателя французской социологической школы Эмиля Дюркгейма, американский социолог, профессор социологии с 1947 года и заместитель директора «Бюро прикладных социальных исследований» Колумбийского университета, рассматривает девиантное, отклоняющееся от нормы поведение, как результат несогласованности между определяемыми культурой общества устремлениями и социальной структурой, задающей средства их удовлетворения. Что и приводит в итоге к личностному кризису того же ребенка в семье, как и самой семьи в целом.

В современной американской культуре, а теперь с каждым годом все больше и в России, доминирует идея материального благосостояния как первоочередной и наиболее значимой ценности, которая в свою очередь определяет высокую индивидуальную значимость успеха в сравнении с окружающими. Через задаваемые кем-то социальные нормы культура определяет не только цели, но и легитимные способы их достижения. При этом современные средства массовой информации, ориентированные на молодежную аудиторию, старательно прививают подрастающему поколению россиян, абсолютно несоответствующие их изначальному внутреннему мироощущению ценности, искажая истинный смысл установленных предыдущими поколениями духовно-нравственных законов.

К примеру, родители еще в начале совместной жизни сделали ставку на материальную обеспеченность («мы должны жить не хуже других», «пусть ребенок будет один, но у него будет всё…», «чтобы достойно жить, надо много работать» и т.п.). В итоге, если оба родителя чаще всего были на работе, домой возвращались практически без сил, оставались ли у них ресурсы на личное неформальное общение с ребенком? Совершенно справедливо отмечает в одном из своих бесед с журналистами детский врач-психиатр наукограда Обнинск Е.Н Кулебякина: «Ведь это тоже колоссальный труд: участливо расспросить ребенка о событиях в  школе и детском саду, выслушивать его бесконечную болтовню,  не показывая,  как  она  утомляет, не срываться  на крик  из-за пустяков, не использовать мелкие проступки ребенка, чтобы сорвать на нем  накопившееся за день раздражение, прикрываясь “воспитанием”, отказывать себе в удовольствии  расслабиться в фитнесе, в болтовне с подругами, в бане с приятелями» [30]. В итоге, если приоритет ставился не в пользу ребенка, никакого взаимопонимания в семье при его взрослении не будет, родители не будут иметь для него должного авторитета. Тогда он найдет их на улице со всеми соответствующими последствиями для своего «благополучия». Снова взгляд того же детского психиатра на проблему: «Физический уход из дома или уход в компьютер означают, что ребенку некомфортно дома в семейной атмосфере. Значит, члены семьи друг другу чужие – нет взаимного неформального интереса к событиям прожитого дня. Слова “я спрашиваю, а он не говорит, отделывается формальными фразами” свидетельствуют лишь о том, что в раннем детстве была утрачена душевная связь между родителями и ребенком. Это относится к психически здоровым детям, которые во всех других сферах жизни вполне адекватны» [30]. Таковы последствия гипоопеки со стороны родителей – невнимательного отношения к жизни, взрослению ребенка. Как результат – спровоцированный семьей его личностный кризис.

Другой вариант создания предпосылок для будущего личностного кризиса в дисфункциональной семье ребенка – гиперопека. Она приводит к отсутствию самостоятельности в принятии его решений, что в будущем будет иметь массу негативных последствий в его судьбе. Чаще всего может быть обусловлено излишней опекой со стороны взрослых, когда родители или бабушки с дедушками из некой «жалости» ограничивают ребенка от любых трудностей, не прививают ему чувство ответственности за свои поступки, попуская ему даже малейшие шалости и защищая в моменты, когда он сам должен учиться постоять за себя. Слово детскому психиатру Е.Н. Кулебякиной: «Такие дети становятся пассивными, предпочитают перекладывать ответственность за решение на других, как правило, они не способны признавать свои ошибки. В подростковом возрасте, когда происходит пересмотр авторитетов в пользу сверстников-лидеров, такие дети охотно подчиняются более сильной личности, независимо от нравственных качеств своего нового кумира. Тем более, что в коллективе любая ответственность как бы “размывается на всех”, легче спрятаться за других…»  [30]. Именно из таких семей в первую очередь вырастают дети с зависимым расстройством личности.

Ситуация серьезно усугубляется очень часто наблюдаемой сегодня в российских семьях внутрисемейной аномией. Основное ее проявление, отмечавшееся еще французским социологом Эмилем Дюркгеймом в начале XX века – нарушение равновесия внутрисемейных отношений, которое приводит в итоге к увеличению числа супружеских ссор, измен, разводов. Нередко им сопутствуют алкоголизация и наркотизация.

В результате нестабильности в семье, ссор нередко можно видеть даже просто на улице ситуации, как мамы дергают за руку и кричат на своих детей, оскорбляют, могут где-то и абсолютно неадекватно руку приложить. Поколение нынешних родителей уже во многом – поколение потребителей «лихих 90-х», причем потребителей инфантильных, с неразвитыми волевыми установками. Их жизнь определяется по принципу: «Я хочу – и получаю желаемое», а если так не получается – происходит эмоциональный взрыв, что называется – истерика, что иногда и приходится с грустью наблюдать на улице. Другой характерной особенностью внутрисемейной аномии являются нарушения статуса членов семьи, часто приводящие к деформациям и разрыву семейных отношений. Одним из главных проявлений аномического семейного дисбаланса служит так называемое «изменение детерминанты власти». Если раньше лидирующее положение в семье занимал мужчина, то сегодня женщина не только больше не зависит от него в экономическом плане, но нередко именно ее труд становится основным источником дохода. Традиционный русский стереотип восприятия мужа как главы семьи, основного ее кормильца оказывается, опять-таки, при помощи определенного массированного информационного воздействия извне, вывернутым наизнанку, не только лишая мужчину его привычного семейного статуса, но и ставя под сомнение его авторитет, подвергая критике наиболее ценное для него качество – мужественность и доминирование в семейных ролях. Как отмечают некоторые эксперты-социологи, авторитет мужа существенно подрывается как в глазах жены (часто оказывающей на него психологическое давление), так и детей, отнюдь не способствуя их гармоничной социализации. Нередки случаи, когда главным источником дохода являются пенсии пожилых членов семьи. Такие ситуации характерны для социально неблагополучных, семей.

Основные стратегии, паттерны поведения, усвоенные в таких семьях, не могут способствовать укреплению целостности личности ребенка и адекватному восприятию себя и других людей. Для детей и подростков из дисфункциональных семей осложнены такие значимые для личности процессы как принятие объективной сложности окружающего мира, полноценная адаптации к изменяющимся условиям, умение принимать на себя ответственность и делать выбор [31]. Именно эти нарушенные личностные параметры формируют зависимый, аддиктивный тип личности, в будущем приводящий к хронической алкоголизации и/или наркотизации, включению в субкультуру, способную довести ребенка до суицидальной попытки или агрессивного поведения по отношению к окружающим, тоталитарный деструктивный культ (секту), попаданию в зависимость от сетевых игр – «стрелялок» типа «World of tanks» или «Counter Strike», хроническому «зависанию» в социальных сетях. При этом необходимо понимать, что стремление к яркости переживаний вместе со сниженным чувством ответственности за свои поступки и сформированным в результате приобщения к сетевым играм в социальных сетях «стадным чувством» в противовес ослабленному чувству индивидуальности может привести в том числе и к первым пробам наркотиков, а впоследствии и к наркомании. Всё здесь – в замкнутом круге зависимого поведения взаимосвязано и способно переходить из одной зависимости в другую, создавая при этом иллюзию независимости. В реальности же – ПЕРЕзависимости.

Другой личностный кризис может произойти практически сразу с рождением ребенка и создать ему в будущем массу проблем, вплоть до тех же алкоголизации и наркотизации. Называется он неполная семья. И вот почему. Фигура отца должна отпечататься в сознании ребенка как гарант надежности, стабильности, защиты. Отец – это человек, с приходом которого исчезают все проблемы. Для мальчика старший мужчина в доме, папа – это образец логически взвешенного, продуманного, рационального поведения. Он рассудителен и объективен, готов принимать решение и нести за него ответственность. С 80-х годов ушедшего века бракоразводный процесс и распад семей стали в нашей стране обычным явлением. Это привело к тому, что многих мальчиков воспитывали мамы, бабушки, а в школе ими занимались женщины-педагоги. Однако, даже «лучшая на свете мама», самая тонко чувствующая своего ребенка, добрая и сердечная, рассуждает, оценивает и принимает решение в отношении него, определенных воспитательных мер по отношению к нему через эмоциональное восприятие ситуации. Так и должно быть. Еще со времен Древней Греции определено совершенно справедливо, что мужчина – это доминанта «ratio», рационального, разума, логики, а женщина – приоритет «emotio», эмоционального, чувственного.

Если перед глазами мальчика отсутствует повседневный пример мужского поведения, то он начинает невольно копировать женскую чувственную, эмоциональную модель реагирования на любую ситуацию, что сразу становится заметно в компании сверстников мужского пола. Такой ребенок нередко становится объектом насмешек, изгоем в компании, вследствие несоответствия модели поведения своему полу. Когда отец присутствует в жизни ребенка – это очень важно. Брошенность – крайне тяжелое чувство. Ребенок часто начинает винить себя в уходе родителя из семьи, испытывать серьезные психологические комплексы. По сути, это настоящее крушение мира, и для девочек, и для мальчиков. Которое без последствий остаться никак не может, травматизируя детей еще в начальном этапе жизни.

Для девочки папа – это первый мужчина, который скажет ей, что она самая красивая, самая лучшая, который всегда будет ее защитником. Для нее отсутствие отца не менее трагично может сказаться в будущем, чем для мальчика. Определяясь с партнером-мужчиной в отношениях, она станет добавлять ему несуществующие достоинства вследствие того, что не может знать, каким образом они должны находить свое подтверждение в жизни. И ошибаться в своих замужествах не раз, и не два. Не осознавая каким должен быть настоящий мужчина, не помня его в отце, который ушел рано из их семьи, такие в прошлом девочки, а теперь уже девушки, женщины из неполных семей выбирают себе в спутники жизни в том числе мужчин с откровенно девиантным поведением, отрицательных лидеров, склонных в том числе к насилию и агрессии в семье, к приему алкоголя и/или наркотиков. А, как известно, стоит только начать…

Как показывают научные исследования, а также опросы учащихся общеобразовательных и среднеспециальных учебных заведений, при раннем столкновении несовершеннолетних с психоактивными веществами у них катастрофически быстро формируется установка на дальнейшую наркотизацию и одновременно останавливается личностный рост, разрушаются ценностные ориентации, нарушаются семейные отношения. У подростков и молодежи разрываются или деформируются связи с ближайшим позитивным социальным окружением и появляется реальная угроза оказаться в социальной изоляции или быть поглощенными криминальными группировками. Нередко затруднено последующее образование семьи и рождение потомства, устанавливаются устойчивые отношения с наркоманическим и криминальным окружением [6]. В целом, жизненная ситуация, в которой находится несовершеннолетний, также становится безысходной, поскольку зависимость практически прекращает социальный прогресс пациента, уровень его образования низок, затрудняется профессиональная ориентация и овладение специальностью, появляются эпизоды криминального поведения и проблемы с законом.

В связи с проблемой ухода от реальности за счет приема психоактивных веществ или ухода в виртуальные миры интернет-пространства, либо компьютерных игр, актуальным является вопрос, касающийся особенностей преодоления трудностей и эмоционального стресса. Трудности, с которыми сталкиваются подростки, разнообразные стрессовые воздействия, требуют от них определенных стратегий преодоления препятствий. Личность подростка претерпевает либо поступательное развитие с формированием адаптивного поведения, либо дезадаптацию, саморазрушение [44]. Различные формы поведения подростков представляют собой варианты преодоления стресса. Механизмы преодоления эмоционального стресса у подростков определяют развитие и формирование различных вариантов поведения, приводящих к адаптации, либо дезадаптации индивида. Эти поведенческие модели могут сменять друг друга, претерпевая определенное прогрессивное развитие, и могут носить ригидный, фиксированный характер с последовательным усложнением, приводящим к возникновению нарушений, которые будут решаться только за счет приема психоактивных веществ [45]. От того, как отвечает подросток на предъявляемые ему требования среды, какие способы и стили преодоления стресса у него проявляются и закрепляются, зависит развитие личности в подростковый период и дальнейшие перспективы в отношения приема наркотических средств или психотропных веществ или отказа от такового. И здесь, в выработке правильных паттернов, стереотипов поведения способны помочь исключительно опытные специалисты – психологи, педагоги, психотерапевты и в некоторых случаях врачи-психиатры.

Целями первичной профилактической деятельности по предотвращению формирования любого рода проявлений аддиктивного, зависимого поведения являются:

  • Изменение ценностного отношения детей и молодежи к психоактивным веществам, виртуальным играм, общению, группам в социальных сетях, духовно-нравственное развитие, просвещение учащихся, формирование личной ответственности за свое поведение, обусловливающие снижение спроса на психоактивные вещества и пребывание в виртуальных мирах в детско-молодежной популяции;
  • Пропаганда здорового, свободного от любых зависимостей, образа жизни, формирование антинаркотических, трезвеннических установок и критического отношения к специализированным группам в социальных сетях, определенным средствам массовой информации, навязчиво затягивающим молодое поколение в сети, из которых потом крайне сложно выпутаться, порой лишь ценой собственных здоровья и жизни.

Здесь крайне важно понимать психологию ребенка, его духовно-нравственный статус, предопределяющие те самые личностные кризисы, во время которых ребенок наиболее подвержен влиянию извне, способен разорвать социальные связи с семьей, школой им войти в контакт с деструктивными личностями или организациями через интернет или живое общение, что в итоге приведет его к крайне трагическим последствиям для его жизни.

Что же происходит? Отчего так?!

Помимо всего прочего, вышеописанного – экзистенциальный вакуум по Виктору Франклу, потеря смысложизненных ориентаций и их глубинное искажение, «ноогенные неврозы» (также по В. Франклу), порожденные современной цивилизацией, безумно и бездумно развивающейся во всех направлениях, порой и откровенно асоциальных. Это раз.

Извращение, осмеяние прежде стабильно скрепляющих наши государство и общество духовно-нравственных ценностей – это два.

В одной из своих книг, написанных в эмиграции, под названием «Я вглядываюсь в жизнь. Книга раздумий» великий русский философ Иван Александрович Ильин, как бы предопределяя развитие учение Франкла и судьбу нынешней гибнущей в пучине страстей и поглощаемой жестко иерархичным исламским миром европейской, а теперь, увы, и нашей, цивилизации, писал: «Несчастье современного человека велико: ему не хватает главного – смысла жизни. Он должен отправиться на поиски. И пока он не найдет главного, беды и опасности будут подстерегать его все чаще и чаще…» [14].

А найти то эти самые, базовые, истинные смыслы сегодня крайне сложно, поскольку они умело подменены ложными ценностными и смысловыми конструкциями. Современная массовая культура, точнее сказать – контркультура, создает у молодежи ложные ожидания, связанные с интимной и семейной жизнью. У них сформирован искаженный набор ожиданий. Между тем, реальная обыденная жизнь – это не только радость и счастье. Они ждут конфеты и романтику, а получают трудности и ссоры. Правда в том, что отношения никогда не бывают простыми. Отношения требуют компромиссов. Они требуют ущемления своих интересов в интересах вашего партнера.  Современная культура, точнее сказать – контркультура, внушает нам, что любовь – это чувство. Но реальность такова, что любовь – это на самом деле действие. Мы постоянно должны доказывать ее на практике. Только так она может жить. Это – аксиома. И с этой единственно верной концепцией принятия и отдачи любви с самого рождения должны ознакамливаться, впитывать, что называется, «всеми фибрами души» дети. Однако, порой не способны помочь своим детям передать правильным образом основы здоровой духовно-нравственно, морально культуры бытия, в том числе и семейной, и сами родители. Воспитание детей и подростков в наши дни – трудная для них задача. Родители часто чувствуют себя беспомощными перед поведением своих чад. Предпочитают решать внутрисемейные конфликты «один на один», не прибегая к помощи специалистов: педагогов, общих, семейных и клинических психологов, психиатров (порой, к сожалению, нужны и они). При этом, используя насилие или подкуп (обещание покупки дорогой вещи), как наиболее быстрые инструменты решения спорной ситуации. Быстрые, но далеко не эффективные, о чем свидетельствует практика.

Современный подросток живет в мире, незнакомом его предшественникам. Интернет, спутниковое телевидение, множество источников информации, множество шаблонов поведения, немалая часть из которых деструктивна для личности и опасна для общества, множество идей и философий. Дети любят общаться, но не умеют использовать общение для самораскрытия, сближения, организации совместной деятельности. Часто они не способны, не научены говорить о том, что их интересует, боятся говорить, что их волнует, раскрываться в общении и даже не подозревают, что можно получать удовольствие даже просто от познания личности другого человека.

Современные дети теряют чувство коллективных ценностей, в массовом сознании преобладают ценности индивидуалистические, поэтому попытки организовать совместную деятельность часто наталкиваются на неумение идти на компромисс, учитывать общие, а не личные интересы, жертвовать своими потребностями во имя общего дела. В результате подростки чувствуют себя невостребованными, ненужными, страдает их потребность ощущать свою причастность к чему-то большому, общезначимому [16]. Они не понимают, в каком направлении двигаться – тонут в потоках льющейся со всех сторон информации. Поэтому сегодня нуждаются в своих родителях больше, чем когда-либо. А те, в свою очередь, сами с трудом понимают, в каких пространствах пребывает их ребенок и почему ему там интересно, а не здесь.

Родителями тоже нужно заниматься и проводить те самые родительские всеобучи, как это было когда-то раньше. А когда у родителей нет информации, они не знают алгоритма своих действий в тех или иных ситуациях в отношениях с детьми и порой даже вынужденно отстраняются от их жизни. В свою очередь когда родители не принимают участие в воспитании, дистанцируются от разрешения внутриличностных и межличностных конфликтов своих чад, не дают им здравые советы, не становятся для них старшими друзьями, вожаками, лидерами, их место занимают компании, сверстники, алкоголь, наркотики, виртуальные сети в интернете, те самые уличные субкультуры типа «АУЕ» или самоубийственные «группы смерти» с их «администраторами» – проводниками к завершенному суициду. В отношении «групп смерти» рекомендую всем специалистам, работающим так или иначе с детьми, недавно вышедшую в свет монографию «Интернет и субкультура смерти: война против подростков». Автор – М.Н. Миронова, кандидат психологических наук, доцент кафедры социальной и организационной психологии Калужского государственного университета им. К.Э. Циолковского, преподаватель психологии Калужской духовной семинарии [35].

Нередко дети и подростки ведут себя плохо лишь из-за того, что им не хватает родительской любви. «Недолюбленные» – так называют этот феномен специалисты. Родители своих детей, конечно же, любят, но они, подрастая, не чувствуют эту любовь. Для большинства родителей проблема заключается не в искренности, а в недостатке информации и неумении выразить любовь на эмоциональном уровне. Средняя и старшая возрастная группа учащихся отличается от младшей, и чтобы любить их, надо открыть для себя новые горизонты, научиться выражать свою любовь иначе. Подросток находится на стадии перехода к юности. Основная мелодия звучащая в голове подростка – независимость и самоопределение. Если родители не прислушаются к этой новой песне, играющей в сознании подростка, возникает конфликт между ним и родителями. Родители обычно пытаются насильственно навязать подросткам свои принципы, что приводит к спорам, утрате самообладания, оскорблениям, серьезным конфликтам вплоть до ухода подростка из семьи практически полностью на улицу со своими ценностями, идолами и кумирами. И зависимостями.

Православный священнослужитель, протоиерей Павел Гумеров, активный деятель-миссионер современной России, выступающий с лекциями, проводящий семинары и беседы на темы семьи и брака, нравственного богословия, в одной из своих недавних аналитических работ отмечает следующую особенность мышления все большей части нового поколения россиян: «Активно культивируемая сегодня среди населения психология потребительства, прививающая ложные ценности: сребролюбие, любовь к деньгам, культ материальных ценностей – бич нашего времени. Наше общество – это общество потребления: потребления материальных благ, удовольствий, развлечений. А, как известно, всякое развлечение требует средств. Культ денег настолько вошел в повседневный быт, что курс валют является обязательной новостью, которую передают каждый час по радио наряду с прогнозом погоды, как будто это так важно и необходимо знать каждому. В сознание людей крепко вбивается, что без больших денег, без богатства невозможно быть счастливым человеком, что все можно приобрести только за деньги, а если их нет, то ты неудачник» [11]. Все это – следствие программируемого определенным образом уже не один десяток лет на территории Российской Федерации, с некоторым отставанием от стран западной цивилизационной модели, смены иерархии ценностей, искажения смысложизненной ориентации личности юного, последовательно взрослеющего гражданина и гражданского общества в целом, определения гедонистической установки как доминирующей в социуме, беспрерывно через средства массовой информации стимулирующей наш внутренний мир к получению максимального («райского») наслаждения, причем как можно раньше, лучше всего прямо здесь и сейчас [21, 36].

МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ БАЗА И РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Ценностно-смысловая сфера – это функциональная система, формирующая смыслы и цели жизнедеятельности человека и регулирующая способы их достижения. Это ключевая, базисная матрица личности человека, определяющая стратегии его поведения в тех или иных жизненных ситуациях [9, 17]. Она складывается в процессе социализации в результате сопоставления собственных потребностей, мотивов, интересов, убеждений человека с общественными требованиями, нормами, идеалами. По мнению ряда отечественных исследователей, содержание ценностно-смысловой сферы, определяет центральную позицию личности, оказывает влияние на направленность и содержание социальной активности, общий подход к окружающему миру и самому себе, придает смысл и направление деятельности человека, определяет его поведение и поступки [1, 23, 32, 43]. С одной стороны, ценностно-смысловые образования прививаются человеку социумом, но, с другой стороны, и сам человек активно формулирует и конкретизирует их, принимая, изменяя или отвергая ценности и смыслы, предлагаемые обществом. На каждом этапе жизни у человека, исходя из социальных ценностей или биологических потребностей, должны появиться некие цели жизнедеятельности, для реализации которых необходимо понимание (или даже ощущение) их смысла. Именно такая осмысленность цели дает человеку энергию для ее реализации, делая ее приоритетной. Отсутствие осмысленности целей дезорганизует всю систему ценностей, делая поведение человека или «автоматизированным», основанным на ожиданиях окружающих, или нецеленаправленным, зачастую противоречивым, девиантным, что впоследствии может привести и в подавляющем большинстве случаев приводит либо к алкоголизации и наркотизации, либо к первичным проявлениям психических расстройств [42]. Экзистенциальный вакуум (по В. Франклу), по сути, и есть основной личностный кризис ребенка в процессе вхождения его во взрослый мир.

Возникает закономерный вопрос – что же делать? Как остановить эту постоянно работающую на рост продаж индустрию развлечений, извращающую все до этого устойчивые системы ценностной и смысложизненной ориентации? Как затормозить тотальную стимуляцию гедонизма, использующую все возможные и осваивая новые, более совершенные механизмы рекламы своих продуктов через СМИ, определенные фильмы, мультфильмы, музыкальные композиции, специальные интернет-каналы? Для этого в стране работают профилактические программы девиантного поведения. Где-то лучше, где-то хуже. Эффективность во многом зависит от качества взаимодействия специалистов субъектов профилактики с психологами, педагогами и психиатрами, которые могут подсказать те особенности развития личности в детском и подростковом возрасте, которые невозможно не учитывать при построении и внедрении эффективных профилактических программ.

Например, многим знаком этот лозунг подростка: «Меня никто не понимает!» Ну почему «не понимают»? Я тебя прекрасно понимаю, многие понимают. Но один вопрос – тебя понять. Другое дело – одобрить твои намерения и желания. Я понимаю, что ты хочешь, что провозглашаешь. Уже тысячи таких же как ты, требовали того же, закончили плохо. Я понимаю, я не одобряю. И вот это неодобрение действия воспринимается как непонимание. А другой вопрос – а ты кого-нибудь понял? И вообще (ладно – кого-нибудь) ты хоть что-нибудь постарался понять, вникнуть в проблему, изучить ее, осмыслить? А ведь вот этого и не хватает нынешним молодым людям, нашим современникам. Им внушают, что бы в голову ни пришло, что бы ни удумалось – это его личное и неотъемлемое право на истину. И это все очень хорошо укладывается в нынешнюю противоречивую систему ценностей. Ценностей, которые формируют не культуру, а контркультуру, насаждение которой в умах и душах наших юных сограждан приводит к столь катастрофическим для государства последствиям. И когда мы говорим о создании психологического иммунитета у младшего возраста ко всем этим искажениям, то не можем не затронуть и пласт духовный, опираясь на отечественную научную мысль.

Так, этому же факту – усиления духовно-нравственного распада личности, а затем общества и государства, в отсутствие смысла жизни, правильной расстановки смысложизненных и ценностных ориентаций мы находим подтверждение в трудах советского психиатра, доктора медицинских наук, профессора Д.Е. Мелехова (1899-1979). Талантливый педагог и тончайший клиницист Дмитрий Евгеньевич Мелехов пользовался огромным авторитетом своих коллег и в Советском Союзе, и за рубежом [8]. В постсоветское время стало широко известно о том, что он стремился подойти к поиску причин формирования душевных, иначе говоря, психических болезней путем соединения научно-медицинского и религиозного понимания сущности человеческой личности. В зрелом возрасте он начинает писать свой труд «Психиатрия и духовная жизнь», который, к сожалению, не успел завершить [34]. Уход в мир иной остановил его мысль. Однако мы имеем возможность ознакомиться с тем, что ему удалось оставить нам в наследство, на какие вопросы ответить, а какие задать следующему поколению исследователей феномена духовности. В частности, здесь вполне уместна вот такая цитата из его исследования: «Всеобщим и императивным требованием становится рассмотрение человека, как целого, во всей полноте его физических, психических и духовных проявлений, как духовной личности. И это – бесспорное достижение современной научной мысли, в особенности по сравнению с тем периодом, когда само понятие личности в нашей научной и художественной литературе было одиозным, а психология и социология, как научные дисциплины, объявлялись ненужными. Верующий психолог или психиатр могут и должны с интересом следить за тем, как углубляется и расширяется мышление современных материалистов в исследованиях и теоретических концепциях личности и ее развития в норме и патологии (В.Н. Мясищев, А.Н. Леонтьев, С.Л. Рубинштейн, Я. Щепаньский, Т. Шебутани и др.). И пусть на данном этапе официально принятые в нашей стране социологические и психологические теории видят в развитии духовной личности человека только «всемогущее влияние общественных отношений, всей суммы общественно-исторического и личного опыта». Будет очень интересно наблюдать, как станет расширяться у объективных ученых понимание духовной личности человека и ее отношений к нижележащим пластам бытия – душевным и биологическим…» [34].

Примерно о том же – о безусловной значимости фактора духовности при лечении психических расстройств в своих работах свидетельствуют и наши современники, известные российские психиатры, хотя многие другие наши современники, даже коллеги психологи, педагоги и психиатры предпочитают об этом всем по неким своим причинам забыть. В частности, доцент кафедры психиатрии и медицинской психологии Российского государственного медицинского университета, профессор кафедры клинической психологии Московского городского психолого-педагогического университета, кандидат медицинских наук Б.А. Воскресенский в своей работе «Духовное как социотерапевтический фактор» отмечает следующее: «Сфера духовного при психических болезнях непосредственно не затрагивается и ее специальное рассмотрение не входит в компетенцию психиатра. Но именно она является определяющей, ведущей, главной в человеке и это побуждает исследовать проявления ее активности и в случаях болезни» [7].

Проблема восстановления жизненных навыков у молодых людей, переживающих трудную жизненную ситуацию, личностный кризис и нашедших способ снятия возникшего стресса через алкоголь или наркотики, впоследствии прошедших духовно-ориентированные реабилитационные программы и сравнение их качества со светскими программами – достаточно показательный момент. Я наблюдал его в рамках проведения диссертационной работы на соискание научной степени «кандидат медицинских наук» на площадке Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени В.П. Сербского. Исследовал в течение года динамику ряда психологических показателей, ценностной и смысложизненной ориентации, стрессоустойчивости, ремиссии молодых людей – 120 человек, которые проходили программы реабилитации по всей стране: это и Новосибирск, это и Ростов-на-Дону, и Ставрополь – православное направление, и калининградские нерелигиозные терапевтические сообщества, использующие в своей работе передовые европейские наработки и опыт эффективных трудовых коммун педагога А.С. Макаренко первой половины XX века [18]. В итоге были сделаны очень интересные научно выверенные и экспериментально обоснованные выводы о том, что качественные реабилитационные программы, где работали медицинские работники, психологи, социальные работники, консультанты, где была выстроена и профессионально организована четкая слаженная модель терапевтического сообщества и программы в православных реабилитационных общинах с куда менее профессионально подготовленным персоналом, с базирующимся в первую очередь на святоотеческих трудах о борьбе со страстями учением, а не на современных достижениях психиатрии, наркологии и психологической науки, на выходе давали примерно одинаковый результат. То есть, выпускники и тех, и других программ имели примерно одинаковый процент, стойкость и качество ремиссии. Факт показательный! Там – достижения современной науки и медицины, а здесь – духовно-ориентированное, отточенное, проверенное тысячелетним опытом православного вероучения и практических святоотеческих наработок борьбы со страстями направления – и почти одинаковые, даже где-то более мощные во втором случае результаты. Этот итог диссертационной работы автора позволит и в дальнейшем развивать мысль о том, что в глубинном пласте духовности, смысложизненных и ценностных ориентаций человеческой личности заложен основной потенциал для трансформации любой, казалось бы уже совсем деформированной личностной установки из деструктивной, разрушительной для человека, семьи, общества и государства в позитивную, созидательную, конструктивную.

Если только речь не идет о мошеннических структурах, использующих религиозное чувство людей, жажду духовно-нравственного просвещения с целью собственной наживы или порабощения воли людей путем переключения их с одной зависимости, химической, на нехимическую, психологическую, духовную групповую. Мой первый научный руководитель в Центре Сербского, профессор Федор Викторович Кондратьев дал всем им свое, очень точное, емкое и при этом образное с медицинской точки зрение определение – современные религиозные и псевдорелигиозные, иначе – культовые новообразования [24, 25]. Напоминает злокачественные опухоли, чьи раковые клетки словно метастаз опутывают страны, континенты, планету… Иначе их называют новые религиозные движения (НРД) или секты. С учетом их деструктивного воздействия на личность, семью, общество и государственный строй в целом часть из них причисляют к тоталитарным деструктивным культам.

Аналогичную деструктивность могут иметь и имеют и ряд субкультур – «готы», «эмо», «хиппи», «растаманы», «трансеры», «рэперы», «скинхеды», «АУЕ» и масса иных. И все рождены, прописаны сценаристами и запущены сюда по определенным информационным каналам не из России – со стороны Запада, чаще всего из-за океана. Страны происхождения – Великобритания или США. Фокус-группа для внедрения деструктивных штампов, стереотипов поведения – российские дети и подростки 10-18 лет. Даже казалось бы безобидные «анимэ» несут разрушительную для личности подростка направленность. Первично чистые и прикрытые тысячелетней культурной и духовно-религиозной традицией матрицы сознания и души подростков умело, пошагово и поэтапно замещаются сегодня духовным суррогатом, подделкой. И именно в моменты личностного кризиса они приходят и протягивают руку помощи ребенку, которая потом, со временем неизбежно превращается в орудие пыток для него и членов его семьи.

Однако же, как в мире психологии, педагогики, так и в мире практикующей медицины уже не один десяток лет нам навязываются слабые или откровенно деструктивные модели западных образцов работы с нашим «трудным» контингентом – детьми и подростками с уже заведомо поврежденной психической сферой в кризисные для них моменты. Предпочитая забывать, к примеру, об уникальном опыте реализации программ начала прошлого века для так называемых «дефективных» детей российского психиатра и общественного деятеля, создателя науки «дефектологии» В.П. Кащенко [20].

ОБСУЖДЕНИЕ ПРОБЛЕМАТИКИ

Здесь целесообразно предоставить слово из совсем свежего выступления московского врача-психиатра, прозвучавшего 29 ноября 2017 года на Круглом столе Комиссии по безопасности и взаимодействию с Общественными наблюдательными комиссиями (ОНК) Общественной палаты Российской Федерации, на тему: «Иностранное влияние на семейную политику как фактор национальной безопасности». В своем выступлении Т.А. Крылатова, научный сотрудник отдела детской психиатрии ФГБНУ «Научный центр психического здоровья», консультант общественных родительских движений по защите семьи в вопросах психического здоровья, врач высшей категории особо отметила следующее (выборочно): «В последние годы отмечается многими учеными и практиками ухудшение психического здоровья населения, как детского, так и взрослого. В детском сегменте нарастает психическая инвалидизация по тяжелым психическим заболеваниям уже начиная с раннего возраста (данные главного педиатра Минздрава РФ А.А. Баранова). Увеличивается количество суицидов, особенно в среде подростков. Во взрослой популяции также нарастает количество психических заболеваний … … … Психическое здоровье закладывается в период планирования рождения ребёнка, в период беременности и первые годы жизни ребенка. В дальнейшем – условия воспитания и обучения так же влияют на психическое здоровье, особенно в периоды возрастных кризов. Очень важно глубоко понимать особенности нормального психического развития ребенка и вовремя корректировать отклонения … … … В 1983 году по инициативе директора Научного центра психического здоровья (НЦПЗ АМН СССР) было создано подразделение по изучению психической патологии у детей раннего возраста, которое развернуло свою деятельность на площадках районных детских поликлиник. Стали проводиться эпидемиологические исследования психического здоровья детей раннего возраста. Результаты были отражены в докторской диссертации Г.В. Козловской (1995), возглавившей это подразделение. На основе этих исследований были сформированы идеи создания психопрофилактических центров так называемой шаговой доступности для населения, которые были воплощены в жизнь в Москве Департаментом образования, показав свою эффективность в дальнейшем было их открыто 64 на весь московский регион (данная инициатива поддержана и в ряде регионов страны). Только силами сотрудников этого подразделения организовано четыре таких центра … … … Однако, с 1990-х годов начались процессы разрушения наших наработок и наследия национальных научных школ. В страну хлынул поток миссионеров, волонтеров от псевдонауки, которые поддерживались различными международными организациями и фондами. Девиз этих организаций был – не взаимодействие с российскими научными школами, а поиски проводников своих идей, пусть даже среди профессионалов среднего уровня. Об этом они беззастенчиво говорили нам в лицо. Результатом такой массированной атаки явилось разрушение детской профилактической службы. Психолого-медико-педагогические центры со временем были закрыты или переформатированы, а специалистов – медиков, вывели в первую очередь. При этом использовались разные способы, вплоть до шантажа и запугивания. Сразу после “демонтажа” наших отечественных структур на их место выдвинулись всевозможные социально-ориентированные некоммерческие организации (СО НКО), которые и являлись проводниками зарубежных идей. В их инструкциях и циркулярах был сделан упор на обещания чудесных преобразований, решение вопросов в течение часов и дней, что очень привлекло многих наших чиновников … … … Для своей поддержки использовали волонтерские организации (включая родительские, выделяя лояльных их идеям лидеров). Владея реальными материальными возможностями для оказания «эксклюзивной» зарубежной помощи, поддерживали их информационно и организационно. В это время отечественные службы, на уровне чиновников, были забыты. В настоящее время готовится очередная экспансия со стороны международных фондов и НКО, в плане переформатирования ранней помощи с включением западных «ювенальных технологий» на основе разработок Иллинойского университета. При этом в планах этих преобразователей нет ни слова о нашей, отечественной науке и практике». Конец цитаты.

В заключении своего выступления эксперт делает следующий вывод: «Разрушение отечественных научных школ, с нашей точки зрения, в такой чувствительной для общества области, как психическое здоровье, нацелено на его дестабилизацию и побуждение к недовольству и протестным действиям, ухудшению психического здоровья граждан и так называемой майданизации страны» [28].

Мы уже не первый год наблюдаем эти процессы. Пример из достаточно недавнего прошлого. Вспомним «главного оппозиционера страны» Навального. Именно за ним, с точки зрения морали и нравственности, криминального права отрицательным лидером с рядом уголовных статей за плечами за мошенничество, пошла на митинги 2017 года наша определенным образом обработанная молодежь 12-13 лет.

При этом стоит напомнить, что великий русский педагог, писатель, основоположник научной педагогики в России, К.Д. Ушинский, еще в середине XIX века призывал к сохранению народного (для него само собой разумеющегося православного) характера школы, ее национального характера, прекрасно понимая, что прямые заимствования в таком тонком деле, как школа, могут быть опасны. «Общей системы народного воспитания для всех народов не существует не только на практике, но и в теории, – отмечал он в одном из своих трудов, – У каждого народа своя особенная национальная система воспитания, а потому заимствование одним народом у другого воспитателъных систем является невозможным» [47, с. 165]. Данное утверждение не исключает, впрочем, применения выработанных другими народами методов и средств воспитания. «Можно и должно, – писал К.Д. Ушинский, – заимствоватъ орудия, средства изобретения, но нельзя заимствоватъ чужого характера и той системы, в которой выражается характер» [47, с. 160]. Поэтому, согласно его абсолютно обоснованному мнению, «воспитание, созданное самим народом и основанное на народных началах, имеет ту воспитателъную силу, которой нет в самых лучших системах, основанных на абстрактных идеях или заимствованных у других народов» [47, с. 161].

И пока все эти годы при поддержке определенных внешних сил уже внутри наших, отечественных научных кругов идет активнейшая борьба. С одной стороны – назовем их как и прежде – западников, теперь уже и деструктивно влияющие и на созидание и укрепление уникальной и высокоэффективной отечественной психологической и психиатрической фундаментальной научной базы, разрушающих при этом традиционные, установленные ранее и эффективно работающие педагогические подходы к образованию детей и подростков. С другой – скажем так, славянофилов, отстаивающих наши мощнейшие эффективные отечественные наработки в области педагогики, профилактики девиантного поведения, психолого-психиатрической и духовно-нравственной основы. Стремление молодежи во что бы то ни стало находиться в нетрезвом виде, либо уходить в некие деструктивные субкультуры и экстремистские организации, все больше похоже на какую-то массовую одержимость. Создается ощущение, что все же спрос рождает предложение в большей степени, чем предложение рождает спрос. Состояния «под кайфом» или «под управлением гуру» из компьютера, с улицы или социальной сети сегодня начинает для многих подростков с ранних лет становиться нормой жизни и даже ее правилом. Это нужно совершенно четко понимать и учитывать, выбирая приоритеты при построении и финансировании антинаркотических и пропагандирующих здоровый образ жизни профилактических программ.

В отношении же эффективного противопоставления деструктивному воздействию внешних, рожденных за рубежом раздражителей на умы и души наших детей в моменты их личностных кризисов считаю целесообразным предложить педагогическому сообществу вспомнить и где-то усилить опыт летних школьных терапевтических лагерей. Социализирующий потенциал временного грамотно организованного детского коллектива, которым является такой лагерь, огромен. В его условиях ребенок учится выстаивать свое взаимодействие со взрослыми и другими детьми на совершенно иных основаниях, нежели в семье и школе. Сам характер взаимоотношений в коллективе лагеря коренным образом отличается от семейных отношений и отношений в рамках школы.

Основанием для семейных отношений в современных семьях все чаще становится совместное проживание на определенной территории, необходимость решать бытовые вопросы с учетом интересов всех членов семьи. Крайне редко встречаются семьи, объединенные какой-либо общей деятельностью, общим интересом, общей целью. Современные семьи нечасто собираются вместе даже на ужин перед телевизором. А в ситуации, когда более трети детей в современной России растут в неполных семьях, семья зачастую не является даже пространством освоения базовых гендерных и возрастных ролей, а также элементарных бытовых навыков.

Взаимоотношения учеников в школьном коллективе так или иначе сгруппированы вокруг учебной деятельности. Основанием для системы личных симпатий и антипатий, а также статусно-ролевых отношений служат те качества личности, которые связаны с учебной деятельностью. Личностный потенциал, не вписывающийся по тем или иным причинам в структуру учебной деятельности, оказывается невостребованным или даже становится источников проблем. Отношения со взрослыми дистанцированы и формализованы, в подростковом возрасте часто конфликтны – большей частью из-за неумения раскрыть и поддержать интерес учащихся, учесть их возрастные психологические особенности.

Совершенно справедливо, что большая часть воспитательной работы в советской России традиционно отводилась системе детских каникулярных лагерей. К несомненным достоинствам такой работы следует отнести ее систематичность, профессиональную работу с кадрами, идеологическую согласованность с линией школы и общества, опору на педагогическую методологию и практическую направленность, выстроенную в соответствии с предлагаемой системой ценностей. Эти особенности делали систему детских лагерей полноценным институтом социализации, отличным от семьи и школы. По сравнению с учреждениями дополнительного внешкольного образования детские лагеря несут дополнительную психологическую нагрузку. В отличие от кружков, факультативов и секций, акцент в воспитательной работе лагеря стоит не на освоении деятельностью как таковой, а на способах организации этой деятельности. Главные навыки, вырабатываемые в условиях детского лагеря – это навыки самостоятельности, командной работы, жизни в коллективе, взаимодействия со взрослыми и детьми разных возрастов в обстановке менее формальной, чем в школе, но более структурированной, чем на улице.

Исследование оснований и возможностей принципиально новых взаимоотношений в условиях детского лагеря само по себе может оказать психотерапевтическое и психопрофилактическое воздействие на ребенка, оказавшегося в ситуации личностного кризиса: в неблагоприятную обстановку в семье или не сумевшего адаптироваться к требованиям образовательного учреждения, что может способствовать его вовлечению в алкоголизацию/наркотизацию как способ уйти от окруживших его проблем взаимоотношения с обществом, либо в виртуальные пространства интернет-сетей.

Именно детский патриотически ориентированный военно-спортивный лагерь с программами духовно-нравственного просвещения способен взять на себя крайне важную функцию значимой для ребенка группы, занимающейся интересной для него, хорошо организованной, общественно-полезной и одобряемой деятельностью, под руководством заинтересованного, понимающего взрослого. Такая группа способна стать транслятором личностных идеалов и ценностей, учащим жить и выстраивать свою деятельность в соответствии с творческими, нравственными и духовными потребностями личности. В то же время эта группа становится своего рода безопасным пространством поиска и апробация новой линии поведения, новых убеждений, новых качеств, то есть, полем самопознания и познания другого человека и общества в целом, являясь по своей сути терапевтическим сообществом.

Корни существования терапевтических сообществ следует искать в условиях организации общественного устройства социальной жизни людей. Люди издревле проживали в общинах. В общине формировались устойчивые морально-нравственные и этические ценности. Существовали иерархия и разделение обязанностей. Для решения важнейших вопросов проводились собрания общины. Если взглянуть на современное общество, то можно заметить, что некоторые социальные группы в своих нормативных правилах и ценностях противоречат друг другу. Люди, которые вынуждены существовать в нескольких социальных группах, могут находиться в состоянии фрустрации, обусловленном ущемлением тех или иных сторон личности. В этой ситуации человек либо ищет такие социальные группы, морально-нравственные ценности которых не противоречат друг другу, либо, неосознанно включается процесс, называемый адаптивным приспособлением. Происходит трансформация ценностей и формирование новых установок или изменение старых. Достаточно часто человек утрачивает способность к приспособлению или, не принимая нормы данной группы, лишь делает вид, что приспособился. Результатом такого дезадаптивного поведения становится осознанный или неосознанный личностный кризис, который может толкать молодого человека к поиску субкультурной группы с деструктивными и ненормативными ценностями. Об этом достаточно подробно изложено выше. Извлекая его из этой среды и помещая в условия терапевтического сообщества, высока вероятность возврата его в социально желательное состояние. Ведь, профилактируя условно здоровые ученические коллективы, мы одновременно должны с выявленным после психологического тестирования, уже поврежденным контингентом из числа учащихся проводить психокоррекционную, реабилитационную, восстановительную работу. Иначе повторное заражение искаженными ценностными и смысложизненными ориентациями в организованных группах учащихся, где проведена первичная профилактика «неиспорченных» детей, неминуемо. Следовательно, возможны, повторные вспышки суицидальных попыток от накачки начинкой «групп смерти» некоторых ребят, вновь выявленные ученики с синдромами зависимости от алкоголя или наркотиков, очередные необоснованные вспышки криминала и агрессии непосредственно во время учебного процесса, с насилием и жертвами среди учеников и педагогов, что мы наблюдаем с печальной регулярностью в наши дни.

И здесь с целью извлечения учеников с уже поврежденным по тем или иным причинам внутренним миром и проработки с ними всех их внутренних «шероховатостей» и личностных «провалов» как нельзя лучше подойдет территория летнего лагеря со специальным образом подобранным духовно-нравственным и военно-патриотическим наполнением, подготовленными инструкторами, психологами и педагогами.

В советский период в системе образования для детей, имеющих отклонения в поведении, длительное время было только два основных типа учебных учреждений: школы для умственно отсталых и школы для несовершеннолетних правонарушителей. История создания реабилитационных технологий для лиц с девиантным поведением, в том числе зависимым, восходит к опыту реализации программ для так называемых «дефективных» детей российского психиатра и общественного деятеля В.П. Кащенко начала прошлого века. Изучив детскую психологию, психопатологию и лечебную педагогику, как они были тогда представлены в России, он отправился в 1908 году за границу, чтобы познакомиться там с лучшими специалистами и их учреждениями по интересующим его вопросам. Посетил Германию, Швейцарию, Италию и Бельгию. Вернувшись через 6 месяцев в Россию, В.П. Кащенко взял в аренду двухэтажный дом и приступил к формированию по задуманному плану лечебно-воспитательного коллектива, оповестив об условиях приема в санаторий-школу для дефективных детей. Так возникло оригинальное детское коррекционное учреждение, сочетавшее в себе педагогические, лечебные и исследовательские цели. По своим задачам и постановке дела оно было новым не только для России, но и вообще в мире. Опыт Кащенко, а также великолепного педагога Антона Семеновича Макаренко с его известными на весь мир трудовыми коммунами для беспризорников, в том числе страдающих от кокаиновой зависимости, на протяжении десятилетий изучался специалистами многих стран и в итоге был реализован в виде модели терапевтических сообществ, ТС [16, 20].

Цели, которые ставит перед собой детский военно-спортивный лагерь с обязательным духовно-нравственным наполнением, подобны тем, что являются приоритетными для терапевтических сообществ, равно как и для трудовых коммун для малолетних правонарушителей, созданных педагогом А.С. Макаренко в 20-е годы прошлого века [10].  Они отражают два основных направления, в которых разворачивается процесс социализации.

Первое направление – формирование социально-психологических качеств личности, то есть тех уникальных свойств, которыми обладает лишь человек и лишь благодаря тому, что рождается и развивается в человеческом обществе. Как уже было отмечено, к социально-психологическим качествам относятся жизненные цели и мотивы, определенные потребности, система духовно-нравственных ценностей, самосознание личности и т.д.

Второе направление – овладение конкретными навыками общения и взаимодействия с людьми, построения отношений, участия в общественной жизни.

Оба направления тесным образом взаимосвязаны и их выделение является, скорее, условным, поскольку формирование личности происходит в процессе овладения всеми социально-психологическими навыками.

Первому направлению соответствует та часть работы лагеря, которая направлена на приобщение ребенка к культурным, общественным, духовным ценностям, на раскрытие его творческого и общественного потенциала. В связи с этим направлением работы можно обозначить следующие задачи: 

  1. Включение детей в состав группы с гражданскими ценностями и нормами поведения, заданными в виде правил и критериев оценки поведения, методов воспитания, используемой символики, примеров взрослых с целью усвоения участниками группы этих норм и ценностей;
  2. Проведение культурно-просветительской работы в соответствии с военно-патриотической направленностью лагеря;
  3. Включение детей в активную, творческую деятельность, а также поощрение творческого подхода к любой деятельности, внимание к индивидуальным способностям и возможностям ребенка;
  4. Организация совместной деятельности таким образом, чтобы смысл ее стал личностно значимым для участников, а вклад в общее дело мог служить критерием самооценки.

Другой, не менее важный комплекс задач, нацелен на организацию взаимодействия со взрослыми и детьми и подростками на основе общей коллективной деятельности. К данному комплексу относятся следующие задачи:

  1. Приобщение детей и подростков в организованном коллективе лагеря к опыту построения межличностных отношений на основании участия в совместной деятельности;
  2. Приобщение детей к опыту существования во временном детском коллективе (группа высокого уровня развития), позволяющему освоить и закрепить новый групповой статус, новую роль, выработать определенную социальную интуицию;
  3. Выработка навыков более эффективной коммуникации при решении общегрупповых задач;
  4. Овладение и закрепление навыков более глубокого тематического межличностного общения;
  5. Развитие навыков адекватного восприятия партнера по взаимодействию (эмпатии, идентификации, рефлексии).

Если учесть, что многие дети лишены полноценного общения в семье (дети из неполных семей, единственный ребенок в семье) и в школе (конфликтные отношения с педагогами и одноклассниками), и что большинство детей демонстрирует те или иные проблемы в общении, становится понятно, что временный детский коллектив обладает уникальными возможностями в этой сфере. Поскольку в школьный период общение более чем в каком-либо другом возрасте, влияет на психическое развитие, перед лагерем стоит задача научить детей полноценно общаться, а также чувствовать и познавать других людей. Учитывая временную ограниченность лагерных смен, в полной мере осуществить поставленную задачу невозможно, однако следует стремиться к тому, чтобы дети почувствовали интерес и оценили качество предложенного им в лагере общения.

В пространстве лагеря, с его организованной деятельностью и направленностью на интересы группы, становится возможным научить детей делать что-то вместе, привить вкус к совместной деятельности, дать ощутить чувство смысла бытия в соработничестве, во взаимодействии с окружающими сверстниками в едином душевном порыве.

Этот чрезвычайно важный педагогический момент может быть объяснен в соответствии с учением о «логотерапии», то есть буквально – терапии смыслом жизни, основоположником которого является австрийский ученый Виктор Франкл (Viktor Frankl, 1905-1997), чья позиция очень близка христианскому мировоззрению [48]. Согласно прописанной в данном учении позиции, существуют три основных дороги, по которым можно прийти к смыслу жизни [16, 49].

Первая – творчество, полезная работа или совершение доброго поступка.

Вторая – переживание чего-нибудь или встреча с кем-то. Другими словами, смысл можно найти не только в творчестве, но и в любви.

Однако еще важнее третья дорога к смыслу жизни – даже беспомощная жертва безнадежной ситуации, столкнувшись с жестокой судьбой, которую нельзя изменить, может подняться над собой, вырасти за свои пределы и этим изменить себя. В свете того, что возможно найти смысл в страдании, смысл жизни существует при любых условиях, по крайней мере, потенциально. Рядом с этим безусловным смыслом жизни Виктор Франкл располагает безусловную ценность каждого человека. Именно она, эта безусловная ценность, гарантирует неотъемлемость его человеческого достоинства. Так же, как и у жизни остается потенциальный смысл в любых ситуациях, даже в самых ужасных, так и ценность человека остается с ним при любых условиях, потому что оно основана на ценностях, созданных им прошлом, и не зависит от «полезности» или «бесполезности», которую он представляет в настоящем. Если говорить проще, «полезность» человека обычно определяется в терминах его функционирования на благо общества. Но сегодняшнему обществу свойственно ориентироваться на успех, и оно чаще всего выделяет людей, которые преуспевают и счастливы, и особенно – молодых и сильных. Оно фактически не признает ценность всех остальных, игнорируя таким образом важнейшую разницу между ценностью в смысле достоинства и «общественной полезностью».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На основании всего вышеизложенного, определяя формы профилактической и психокоррекционной работы с учащейся молодежью, следует учитывать, что их девиации, отклонения от нормы в моменты личностных кризисов можно и нужно нивелировать через пробуждение интереса к прошлому и настоящему истории воинской славы России, к богатой истории духовно-нравственной культуры нашего Отечества, к одобряемым формам социальной активности, используя стремление детей и подростков к личному участию в организованной определенным образом общественной деятельности, то есть деятельности во благо общества. Это позволит сориентировать их в направлении, противоположном тому, которое способно впоследствии привести их к употреблению наркотических средств и психотропных препаратов, вовлечению в деструктивные интернет-сообщества, тоталитарные деструктивные культы и экстремистские группировки.

В наше сложное время политических, экономических и социальных преобразований государства перед обществом и педагогической наукой стоит сложная проблема – воспитание достойных граждан в социуме, имеющем явные симптомы антигражданской направленности. Давно назрела необходимость решения следующих вопросов: каковы показатели гражданственности молодежи? Какими воспитательными методами и средствами поддержать гражданственность в условиях падения авторитета взрослых, родителей, детского одиночества, неумения ребенка жить в группе, в коллективе, в условиях убыстряющего роста детской беспризорности и подростковой наркомании? Как избежать падения культуры и насилия субкультуры, убивающей истинное искусство и пагубно влияющее на молодых граждан? Как сегодня силами государства, общества создать у школьников социальный (гражданский) оптимизм? Каким образом сохранить лучшие традиции гражданского, правового и нравственного воспитания? Эти и другие вопросы требуют действенного практического решения, а не ежегодных многочасовых словесных дискуссий на различных площадках [37].

Основная задача всех нас сейчас – экспертного сообщества, практикующих специалистов, административного аппарата управленцев заключается в концентрации всего потенциала ведущих специалистов: педагогов, психологов, психиатров, наркологов, представителей традиционных религиозных конфессий на создании на территории Российской Федерации комплексной высокоэффективной системы профилактики аддиктивного, зависимого поведения на всех ее уровнях: первичном, вторичном, третичном, базирующейся на принципах отказа от потребления любых психоактивных веществ, то есть, работу со спросом на психоактивные вещества, с одновременным формированием критического мышления к тем деструктивным явлениям, которые мы фиксируем в интернете и в окружающей нас невиртуальной реальности – субкультурам, тоталитарным деструктивным культам (сектам). Итоговым результатом такой работы является отказ молодого человека от потребления психоактивных веществ, вхождения в ту или иную деструктивную субкультуру, секту, или, в случае если мы говорим о компьютерной, игровой зависимости – возвращение ребенка, подростка в «живую» реальность, здесь и сейчас, с близкими, с родными, друзьями. Со здоровым обществом, а не тем, что так старательно тянет наших детей на дно. Это и будет лучшая профилактика правонарушений в детско-подростковой среде и личностных кризисов учащихся в образовательных учреждениях. Поскольку молодежь – стратегический во всех смыслах ресурс российского общества. Не новые виды вооружения, нанотехнологии и запасы нефти и газа, а именно молодежь.

«Хочешь победить врага – воспитай его детей». Эта восточная мудрость будет актуальна и насущна во все века. Давайте не забывать ее никогда и, исходя из всего вышеперечисленного, сберегать от внешних деструктивных воздействий максимально, насколько это в наших силах.

Ссылка для скачивания презентации доклада: https://yadi.sk/i/R8oWsJSZ3ToJT7

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

  1. Абульханова-Славская К.А. Развитие личности в процессе жизнедеятельности // Психология формирования и развития личности. М.: Наука, 1981. – С. 19-45
  2. Актуальные проблемы современного воспитания: целостный подход. // Сборник научных трудов и материалов по итогам научной конференции, г. Волгоград, 27-30.09.2004 г., Волгоград, 2005 г., ч. I, С. 29
  3. Алексеев Б.Е. Системный подход к проблеме наркоманического поведения // Медико-биологические аспекты охраны психического здоровья: Тезисы докладов Всероссийской конференции, Томск, 1990. – С. 130
  4. Алексеев Б.Е. Системный подход к изучению алкоголизма и наркоманий // Обозрение психиатрии и медицинской психологии. – 1992. – №1. – С.48-57
  5. Богдан Н. Поколение женщин с искаженными ценностями. – URL: http://www.chaskor.ru/p.php?id=37705&preview=1
  6. Валентик Ю.В., Вострокнутов Н.В., Гериш А.А., Дудко Т.Н., Тростанецкая Г.Н. Концептуальные основы реабилитации несовершеннолетних, злоупотребляющих психоактивными веществами. // Наркология. – 2002. – №1. – С. 43-47. – URL: http://www.narkotiki.ru/50_256.htm
  7. Воскресенский Б.А. Духовное как социотерапевтический фактор. // Независимый психиатрический журнал. 2004. – IV. – С. 24-26
  8. Воскресенский Б.А. Предисловие к книге «Психиатрия и актуальные проблемы духовной жизни». М, 1997. – 160 с.
  9. Гарифуллин Р.Р. Психокоррекция смысловых структур наркозависимой личности: Дисс. на соискание ученой степени к.псих.н. Казань, 2000. – 135 с.
  10. Гузиков Б.М., Зобнев В.М., Голубев А.А. Терапевтическое сообщество в системе реабилитации наркологических больных //Методическое пособие для врачей, СПб. – 2000. – 28 с.
  11. Гумеров Павел, прот. Восемь смертных грехов и борьба с ними. Статья 7. Сребролюбие. URL: http://www.pravoslavie.ru/put/29605.htm
  12. Дивногорцева С.Ю. Духовно-нравственное воспитание в теории и опыте православной педагогической культуры. М.: Издательство ПСТГУ, 2008. – С. 139-140
  13. Дуброва А.С. Мама, купи мне монстра. – URL: http://www.pravoslavie.ru/80671.html
  14. Ильин И.А. Я вглядываюсь в жизнь. Книга раздумий. М.: Терра, 2007. – 528 с.
  15. Каклюгин Н.В., Бельков С.Н., Костюкова Т.А., Григорян Н.А., Пучнин Д.С., Пащенко П.В. Основные модели оказания реабилитационной помощи лицам с химической зависимостью на территории Российской Федерации, реализуемые социально ориентированными некоммерческими и конфессиональными организациями. Сообщение 1. Биопсихосоциодуховная модель: общий обзор. Программа «12 шагов» // Наркология. – 2017. – №5. – С. 87-116 – URL: http://ruskline.ru/analitika/2017/09/05/biopsihosocioduhovnaya_model_obwij_obzor_programma_12_shagov/
  16. Каклюгин Н.В. Духовно-нравственное и спортивно-патриотическое воспитание молодежи с отклонениями в поведении как фактор профилактики наркотизма на территории Российской Федерации // Наркология. – 2010. – №6. – С. 58-73 – URL: http://ruskline.ru/analitika/2010/7/14/duhovnonravstvennoe_i_sportivnopatrioticheskoe_vospitanie_molodezhi_s_otkloneniyami_v_povedenii_kak_faktor_profilaktiki_narkotiz/
  17. Каклюгин Н.В. Исследование смысложизненной ориентации лиц с зависимостью от приема опиатов, включенных в духовно ориентированные реабилитационные программы при учреждениях Русской Православной Церкви. // Наркология. – 2013. – №1. – С. 70-77
  18. Каклюгин Н.В. Клинические, терапевтические и организационные принципы духовно ориентированной реабилитации больных опийной наркоманией. Дисс. на соискание ученой степени к.мед.н. Москва, 2013. 165 с. – URL: http://www.dissercat.com/content/klinicheskie-terapevticheskie-i-organizatsionnye-printsipy-dukhovno-orientirovannoi-reabilit
  19. Каклюгин Н.В. Наркотики – субкультуры – секты – экстремизм – терроризм… Кто готовит социальные потрясения для России? /Информационно-аналитическая служба «Русская народная линия», 25.09.2017 г. – URL: http://ruskline.ru/analitika/2017/09/25/narkotiki_subkultury_sekty_ekstremizm_terrorizm_kto_gotovit_socialnye_potryaseniya_dlya_rossii/
  20. Каклюгин Н.В. Опыт создания реабилитационных общин (трудовых коммун) для подростков с зависимым поведением в России и Советском Союзе в первой половине XX в. // Наркология. – 2012. – №6. – С. 87-90. – URL: http://www.narkotiki.ru/5_7003.htm
  21. Каклюгин Н.В. От гедонизма и аномии через алкоголь и наркотики к экстатическим псевдохристианским религиозным группам: трезвость любой ценой? Сообщение 1. // Наркология. – 2015/ — №2. – С. 87-104
  22. Кан-Калик В.А. Грамматика общения. – Москва: Роспедагентство, 1995. – 108 с.
  23. Клименко И.Ф. Генезис ценностных ориентаций, исследование отношения к норме социального поведения на разных этапах социального развития человека. К проблеме формирования ценностных ориентаций и социальной активности личности. – М., 1992. С. 3-12
  24. Кондратьев Ф.В. Проблема религиозных культовых новообразований («сект») в психолого-психиатрическом аспекте. Аналитический обзор. М.: из-во ГНЦ ССП им. В.П. Сербского, 2000. – 100 с.
  25. Кондратьев Ф.В. Психолого-психиатрические аспекты проблемы сектантства //Материалы научно-практической конференции «Тоталитарные секты – угроза XXI века», Н. Новгород. – 2001 – URL: http://www.sektoved.ru/articles.php?art_id=9
  26. Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В. Психосоциальная аддиктология. Новосибирск: «Олсиб», 2001. 251 с. – URL: http://ansya.ru/health/c-p-korolenko-n-v-dmitrieva-psihosocialenaya-addiktologiya/pg-1.html
  27. Короленко Ц.П. Донских Т.А. Семь путей к катастрофе. Мозырь: «Белый ветер», 1999 – 238 с.
  28. Крылатова Т.А. Психическое здоровье – залог процветания страны, вменяемости политики и общества! Выступление на круглом столе «Иностранное влияние на семейную политику как фактор национальной безопасности» (29 ноября 2017 г.) – URL: http://ruskline.ru/analitika/2017/12/09/psihicheskoe_zdorove_zalog_procvetaniya_strany_vmenyaemosti_politiki_i_obwestva/
  29. Кулаков С.А. Особенности формирования аддиктивного поведения у подростков и психокоррекционная работа с ними. – Дисс. на соискание ученой степени к.псих.н. / С.А. Кулаков. – Л., 1989. – 198 с.
  30. Кулебякина Е.Н. Современная семья: что с нами происходит? // Естествознание, №2 [335] 15.02.2018 г. – URL: http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?textid=5271&level1=main&level2=articles
  31. Леонова Л.Г., Бочкарева Н.Л. Вопросы профилактики аддиктивного поведения в подростковом возрасте. Учебно-методическое пособие. – Новосибирск: НМИ, 1998. – 48 с.
  32. Леонтьев Д.А. Возвращение к человеку: Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветской психологии. М., 1997. С. 3-18
  33. Личко А.Е., Битенский В.С. Подростковая наркология. /Руководство для врачей. – Л.: Медицина, 1991. – 304 с.
  34. Мелехов Д.Е. Психиатрия и проблемы духовной жизни. // Психиатрия и актуальные проблемы духовной жизни. – М., 2003, с. 12-61
  35. Миронова М.Н. Интернет и субкультура смерти: война против подростков. М.: Братство святого апостола Иоанна Богослова, 2018. – 48 с. – URL: https://vk.com/czmtrue?w=wall-86696797_3620
  36. Начала христианской психологии: учебное пособие для ВУЗов /Б.С. Братусь, В.Л. Воейков, С.Л. Воробьев и др. – М.: Наука, 1995. 236 с.
  37. Невская С.С. Воспитание гражданина в педагогике А.С. Макаренко: В 2 ч. Автор примечаний, редактор-составитель С.С. Невская. // М.; Академический Проект; Альма Матер, 2006. – C. 11
  38. Невский И.А. Во что обходится обществу неэффективное образование // Магистр. – 1995. – №3. – С. 29-30
  39. Основные показатели деятельности наркологической службы в Российской Федерации в 2014-2015 годах: статистический сборник. М.: НИИ наркологии – филиал ФГБУ «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени В.П. Сербского» Минздрава России, 2016. 182 с. – URL: http://www.nncn.ru/objects/nncn01/%D0%9A%D1%80_%D1%81%D0%B1%D0%BE%D1%80%D0%BD%D0%B8%D0%BA_2015_%D1%84%D0%B8%D0%BD.pdf
  40. Потапова Ю. Развеять дым иллюзий: почему сибиряки подсаживаются на различные стимуляторы. / Российская газета – Неделя – Сибирь, №7403 (237), 19.10.2017 г. – URL: https://rg.ru/2017/10/19/reg-sibfo/kak-ostanovit-rasprostranenie-sinteticheskih-narkotikov-v-sibiri.html
  41. Региональное отделение Общероссийской общественной организации «Матери против наркотиков» в Краснодарском крае. Видеоролик «Семья, культура и антикультура (Что такое семейные ценности и каким образом их пытаются разрушить, влияя на нашу молодёжь?», 2017. – URL: https://youtu.be/D4aFYw2QgOA
  42. Самыкина Н.Ю., Серебрякова М.Е. Динамика ценностно-смысловой сферы в процессе наркотизации: монография. Самара: Универс групп, 2007. 148 с.
  43. Серый А.В., Яницкий М.С. Ценностно-смысловая сфера личности. Кемерово: Кемеровский государственный университет, 1999. 92 с.
  44. Сирота Н.А., Ялтонский В.М. Преодоление эмоционального стресса подростками, воспитывающимися в семье и в детском доме. // Обозрение психиатрии и медицинской психологии. – 1993. – №1. – С. 53-60
  45. Сирота Н.А., Ялтонский В.М. Копинг-поведение и психопрофилактика психосоциальных расстройств у подростков. // Обозрение психиатрии и медицинской психологии. – 1994. – №1. – С. 63-74
  46. Стратегия государственной антинаркотической политики Российской Федерации до 2020 года. – URL: http://www.mid.ru/foreign_policy/official_documents/-/asset_publisher/CptICkB6BZ29/content/id/271716
  47. Ушинский К.Д. Собрание сочинений в 11 т. // М., 1948-1952. Т. 2
  48. Франкл В.Э. Основы логотерапии. Психотерапия и религия – СПб: Речь, 2000. – 280 с.
  49. Франкл В.Э. Человек в поисках смысла: Сборник: Пер. с англ. и нем./ Общ. ред. Л.Я. Гозмана и Д.А. Леонтьева; вст. ст. Д.А. Леонтьева. – М.: Прогресс, 1990. – 368 с.

Николай Владимирович Каклюгин – председатель регионального отделения Общероссийской общественной организации «Матери против наркотиков» в Краснодарском крае, врач психиатр-нарколог, кандидат медицинских наук

Источник

Вернутся к категории Иные зависимости